Языком притчи

История подковы

В пыльном и темном углу кузницы подкове было очень уютно и спокойно. И ей даже нравился запах пыли. Другие предметы стонали и жаловались, мечтая поскорее попасть на наковальню. Но подкова совсем не хотела, чтобы сильные руки мастера вытянули ее из груды ненужного железа, положили в обжигающее пламя, а затем били тяжелым молотом. Нет уж! Ее вполне устраивала спокойная тихая жизнь, которую она сейчас вела.

А ведь когда-то было совсем по-другому. Она была подковой на лошадиной ноге, причем на передней правой. Конечно, все трудности пути доставались ей, подкове. Она до сих пор помнит, как ее постоянно било о дорогу, как острые камешки впивались в нее, а колючки нещадно царапали.

Подкова не уставала жаловаться на свою судьбу. Ей было хуже всех — она в этом была уверена. Поэтому стоило лошади остановиться, как подкова начинала ворчать. Обычно, никто не смел ей возражать. Да и сделать это было невозможно. Скажу вам по секрету, подкова обладала повышенной болтливостью. Поэтому и колеса, и телега, и лошадь слушали подкову молча. Но они ей совсем не сочувствовали, потому что сами каждый день совершали тяжелый труд, помогая людям.

Только плуг однажды сказал ей, как глубоко она заблуждается. А случилось это весной в поле, подкова увидела, как он своим единственным острым зубом глубоко врезается в землю.

— Вот так работка! — позавидовала она плугу. — Рой себе мягкую землю, и никаких проблем. Да, лучше твоей работы я знаю только одну — висеть над дверью дома и приносить счастье. Моя подруга попала на эту службу, и я теперь страстно мечтаю стать счастливой подковой. Но мне никак не удается потеряться.
— Ох, подкова, до чего же ты глупа. Каждому из нас дан труд по силам. Поверь мне — пахать землю не так уж легко. Меня тоже царапают камни и корни растений, а пахарь налегает на меня всем телом, чтобы глубже взрыхлить землю. А висеть над дверью глупо и бесполезно. Мы не можем никому принести счастья, бездельничая.

Но подкову не впечатлили эти слова, она по-прежнему считала, что пахать землю намного легче, чем быть подковой на лошадиной ноге. Видя это, плуг решил привести последний, самый важный аргумент.
— К тому же, я очень быстро ржавею. Вот посмотри, — и он вынул из земли свой острый зуб, который действительно был покрыт ржавчиной.

— Какой ужас, — воскликнула подкова. — И ты позволяешь так над собой издеваться? Зачем тебе это нужно? Действительно, твой труд самый неблагородный.

— Ошибаешься, — ответил плуг. — Я готовлю почву к посеву. Потом сеятель бросит в нее зерно, и оно принесет богатый урожай. Вот, что действительно приносит людям счастье, это — хлеб, который спасает их от голодной смерти. А мы с тобой помогаем этому хлебу расти.

— Фи, — ответила подкова.— Как все это скучно и однообразно, да к тому же тяжело и больно.
С этого дня мечта потеряться, а потом быть найденной кем-то, неотступно преследовала ее. Она жаловалась и роптала еще больше. Когда лошадь пускалась вскачь, подкова старалась увернуться от камешков, стекляшек и колючек — от всего того, что причиняло ей боль. В конце концов, она уже не так крепко держалась на копыте лошади. А в один прекрасный день сбылась ее мечта. Уклоняясь от огромного булыжника, подкова слетела с лошадиной ноги. Она не смогла сдержать радостный крик, когда поняла, что свободна. Громко звякнув, подкова отлетела в придорожную траву.

— Ну вот, — подумала она, задыхаясь от радости. — Сейчас меня найдут, потом повесят на крыльце, прямо над дверью, и я стану важной и благородной особой.

Она хотела подпрыгнуть от нетерпения, но это ей не удалось. Теперь, лежа в траве, она не могла двигаться. Ну, ничего, еще совсем немного, и у нее начнется другая, светлая жизнь. Подкова напряженно ждала, прислушиваясь и вглядываясь вдаль. Но все, что она слышала, — шум травы и пение птиц, а видела только стебли растений, да жучков и паучков. Но ее совсем не радовало созерцание природы, к тому же земля была влажной, а это очень вредно для ее железного тела.

— Если пожелаете, я прикрою вас своим широким листом? — обратился к подкове старый лопух. Он был очень рад новой соседке.

— Ни в коем случае, — возмутилась подкова, — Я не просто подкова, я приношу счастье. Меня должны вот-вот найти.

Оскорбленный лопух замолчал. А солнце припекало, и к полудню даже густая трава не спасала подкову от палящих лучей.

— Нет ничего хуже, чем лежать на влажной земле, под палящими лучами солнца, — пожаловалась она лопуху. Но тот ничего не ответил ей, и, конечно же, не предложил своего листа в качестве зонта.
Стоит ли говорить, что подкове пришлось очень долго проваляться в траве? Сначала она рассказывала всем, что приносит счастье, и люди просто с ног сбились, стараясь ее найти. Но через месяц ее оптимизм иссяк, и она почти мечтала оказаться на прежнем месте службы — на лошадином копыте. Через несколько недель она обнаружила на теле ужасные пятна. Подкова ржавела! Она тихо заплакала, стыдясь соседей, на которых раньше смотрела свысока.

Все вокруг жило, росло, трудилось, и только она вынуждена была лежать без дела и ржаветь. Ах, почему она не дорожила своим местом и положением в обществе? Почему была так глупа и горда?
Но вот однажды, когда подкова уже и не надеялась, что в ее жизни что-то изменится, послышались странные звуки: «Вжик-вжик, вжик-вжик». А через некоторое время что-то острое царапнуло ее: «Дзинь». Подкова не успела ни обрадоваться, ни испугаться, как уже лежала в сильных мозолистых руках крестьянина, косившего траву.

— Смотри-ка, подкова, — удивился тот, и сунул ее в карман штанов.

«Наконец-то пробил мой час!» — радовалась подкова. — «Ради этого стоило терпеть дождь и солнце. Теперь-то я точно стану счастливой!» Она сразу же забыла, как, лежа в траве, мечтала о прежней славной, простой работе.

Но с ней обошлись крайне непочтительно. Подкову не повесили над дверью, мечтая о счастье, а бросили в темный угол, в груду искореженного и ржавого железа.

Вот так подкова и оказалась в кузнице. Ей очень не нравились ее убогие и ржавые соседи. Ослепленная гордостью, она не замечала, что ничем от них не отличается. Но существование в углу имело свои прелести — там было тепло и сухо, а значит можно было не переживать о здоровье. У подковы даже появился приятель — толстый мохнатый паук. Он мило беседовал с ней, после того, как съедал в обед очередную муху.

Единственное, что пугало подкову — наковальня. Она отчаянно не хотела попасть мастеру в руки. Даже перспектива новой полезной жизни не прельщала ее, потому что путь в эту жизнь лежал всё через ту же наковальню. Да и лень ей было трудиться. Нега и истома все сильнее овладевали подковой.

Однажды в кузницу принесли искореженный ржавый плуг. Подкова узнала своего прежнего знакомого и удивилась тому, как сильно потрепала его жизнь.

— Может быть, выбросить его? — спросил сын кузнеца.

— Ну, что ты, — ответил мастер, ласково кладя большие трудолюбивые ладони на рукоятки плуга. — Он, трудяга, кормил большую семью. Я думаю, ему можно помочь. Выкуем этому плугу новое острие. А ну-ка, сынок, найди в этой куче железа что-нибудь подходящее.

Мальчик радостно бросился помогать отцу. Все предметы оживились, каждому хотелось выбраться из этого пыльного, темного угла.

— Меня, меня, пожалуйста, возьми меня! — умоляла старая мотыга. Мальчик показал ее отцу.

— Нет, — ответил кузнец. — Ее нужно выровнять и подточить, будет лучше новой.

— Ну, тогда я подойду, — взмолилась лопата. Мальчик поднял и ее над головой.

— И она не подходит, — сказал отец.— Эта лопата еще послужит, у нее только лопнуло кольцо. Найди что-нибудь бесполезное, но прочное.

Мальчик внимательно оглядел кучу железных вещей. Подкова старалась слиться с земляным полом, лежала тихо-тихо. Но именно ее понес отцу мальчишка.

— Эй, положи меня на место, — возмущенно закричала подкова. — Я не бесполезная вещь. Я приношу счастье и удачу. Мне противопоказана тяжелая работа.

Но, как известно, люди не понимают языка вещей.

— То, что нужно, сынок, — одобрил кузнец.

Длинными клещами он схватил подкову и сунул ее в огонь.

— О нет, — закричала она. — Я не хочу, мне больно. Бросьте меня в мой любимый уголок.
Ей действительно было очень больно, огонь охватил ее всю, а сын кузнеца раздувал пламя мехами, и оно становилось все горячее, все ярче.

В какой-то момент подкова стала мягкой. У нее уже не было сил кричать и ругаться, она заплакала, подчиняясь огню. А кузнец положил ее на наковальню и стал нещадно бить огромным молотом.

И в этот момент случилось чудо — подкова запела. Ее звонкая песня наполнила кузницу, вырвалась на волю и понеслась над селом. Каждый, кто слышал ее, останавливался и думал о чем-то своем. Но тот, кто имел чуткое сердце, слышал, что подкова поет о желании служить другим, что она плачет о бесцельно прожитых днях и безраздельно отдает свою жизнь в руки мастера. С последним звуком песни закончилась жизнь подковы…

…Снова пришла весна, наполнив мир суетой и хлопотами. Старый крестьянин оглядел вспаханное поле, глаза его увлажнились. Земля маслянисто блестела в свете вечерней зари. Рядом отдыхал плуг. Он видел то же, что и его хозяин: через несколько месяцев здесь будет колоситься рожь, и придут жнецы с острыми серпами, чтобы продолжить начатый труд…

Наталья ТАРАСОВА,
"Благовісник", 3,2012